Могила повелителя - Страница 26

* * *

Барка, с хозяином которой сговорился Ойрик, сделала остановку через два часа после отплытия из Раамперля — в местечке под названием Куцая Мель.

Провожать старика явилась вся компания приятелей-выпивох. Они отчаянно махали вялыми ладонями, выкрикивали пропитыми сиплыми голосами пожелания доброго пути — дескать, они ожидают славного мастера Ойрика, надеются на скорейшее возвращение, и да пребудет удача с ним и его коммерческим предприятием… Пегий прятался в кормовой надстройке, ему не хотелось торчать на глазах праздного люда, собравшегося у причала. Зато Ойрик охотно откликался на прощальные приветствия, улыбался, махал в ответ…

Наконец матросы отдали концы, и барка отвалила от пирса. Медленно пошла по течению, соскользнула на стремнину. Матросы поставили парус. Ойрик убрался с палубы, явился в каюту и завалился на тюфяк. Улыбка его разом исчезла, старик сделался мрачным. Пегий не решился с ним заговорить, и оба помалкивали, пока корабль не ткнулся в причал. Шкипер, новый партнер Ойрика, заглянул к ним и обратился к работорговцу:

— Ну вот, прибыли. Я же говорил, слишком рано. Обоза пока никто не видел.

— Ничего, постоим здесь, — ответил старик. — Мы с Пегим пройдемся по берегу, поглядим, что тут да как.

— Да что тут глядеть… Это не Раамперль. Куцая Мель — обычная деревня, только и радости в ней, что к здешнему причалу фермеры урожай свозят.

— Вот и поглядим на Куцую Мель, — повторил Ойрик. — Идем, дружок, разомнем ножки. Потом нам долгонько плыть, на берег сойти неделю, а то и больше, не придется.

Пегий подхватил сумку и поплелся за стариком. Берег в Куцей Мели пропах гнилой картошкой, особенно сильно воняло со стороны складов, которые иногда арендовали оптовые скупщики.

На пристани путешественники не стали задерживаться, прошли за длинные приземистые склады. Там, где их не могли видеть и тем более слышать с корабля, Ойрик остановился. Ткнул Пегого пальцем в грудь и напомнил:

— Помни, лишнее ждать не стану. Не возвратишься к утру, буду считать, что ты сбежал. Но уж тогда не обессудь: вернусь — найду. Из-под земли достану.

— Ойрик, я не…

— Нет, ты дослушай. Я тебя не пугаю, не грожу, ничего такого. Я хочу на тебя рассчитывать, доверять тебе, понял? Но и ты уж не подведи. И помни: это не мне нужно, а чтоб тебя, дурня, орденские не искали. Я не желаю за собой ничего этакого оставлять, никаких незаконченных дел, особенно если дело — с гнильцой. Вернемся в Раамперль с товаром, будет не до твоих проказ разбойных! Работать будем!

Пегий понурился. Он все равно не понимал — совершить убийство, чтобы не отвечать за мордобой? А потом что?.. Еще преступления и еще?.. Но спорить с Ойриком Пегий не смел, старик полностью покорил его — в сущности, бывший воришка сделался таким же рабом старика, как и те люди, которых они оба привычно называли товаром.

— Ну, иди, что ли… Иди, Пегий. — Голос старика неожиданно прозвучал теплее, почти по-доброму.

И Пегий пошел. Путь, который барка проделала по течению за два часа, он преодолел за шесть. Можно было попроситься на телегу, сейчас к Раамперлю направлялось довольно много повозок, но это они с Ойриком оговорили заранее. Ни с кем не заговаривать, ни с кем подолгу рядом не быть. Пегий не смел ослушаться. В Раамперль он возвратился под вечер, забрался в подвал заброшенного здания не окраине, чтобы передохнуть, поесть и дождаться ночи. Это укромное местечко он присмотрел давно и прежде частенько использовал. Сейчас Пегий был при деньгах, но зайти в какое-нибудь питейное заведение не рискнул — еще узнает кто! Пожевал всухомятку и сел под стеной, завернувшись в штопаную накидку. Хорошо было раньше, пока не спутался со стариканом! Жил себе, как жилось, ни о чем не думал… а теперь мысли, мысли, мысли…

Думать Пегий не любил и не умел, а вот приходится нынче.

Когда стемнело, он выбрался из убежища и зашагал по ночному городу. Мысли не отставали, летели следом, догоняли и сваливались в голову. Вот эта, например: «Пустынно как-то нынче, слишком тихо. Не нарваться бы на разбойников!» Разве раньше Пегий опасался разбойников? Да он и сам-то кто? Вор, громила, теперь и вовсе убивать идет, а ведь, поди ж ты, разбойников испугался. От мыслей одни неудобства!

Вот и знакомый дом, Пегий уже приходил сюда накануне, осмотрелся и все разведал. Окошко в представительстве на втором этаже — его не запирают, ночи теплые, а больному нужен свежий воздух. Способствует выздоровлению, об этом Ойрик с лекарем толковал. Пегий напоследок еще раз огляделся и прислушался — все спокойно. Ну, что ж, надо делать дело… Путь к окошку он продумал заранее — цепляясь за водосток вверх по стене, а от угла к окну проходит карниз. Ну а уж там медлить нельзя. Пегий задержался на карнизе — совсем чуть-чуть, чтобы перевести дыхание, осторожно заглянул в комнату. Внутри было темно и пахло бальзамами.

Бывший вор не знал, что ему повезло, потому что пока в комнате оставался Бремек — там непременно ночевал оруженосец и горела свеча.

Пегий перевалился через подоконник и осторожно ступил на пол. Под ногами скрипнули рассохшиеся доски, но человек в кровати не пошевелился. Убийца кинулся через комнату, свалился на спящего, придавил коленями и нащупал горло. Ладони взмокли… Пегому казалось, что несчастная жертва вдруг вскочит, отшвырнет злодея, заорет, разбойник отчаянно давил и едва не выл от страха… Под руками вяло трепыхалось удивительно слабое, странно мягкое тело.

В темноте Пегий не разобрал, что душит незнакомого мужчину, вовсе не Бремека. Он и глядеть-то боялся — больше полагался на руки. Вот жертва затихла… Убедившись, что бедняга Олвис больше не дышит, разбойник заторопился к окну. Ему еще всю ночь топать до Куцей Мели.